Диалог.

Злобно:
- Твой кот укусил меня за локоть, а потом я этим же локтем в стенку въехала, когда кота по морде била!
Хищно:
- Увезу его на Мегидо*.
Подумавши:
- Да не, жалко его на Мегидо...
Не задумываясь:
- Ну, тогда раньше выброшу, раз на Мегидо жалко.


*Мегидо - это там, где Армаггедон. Там сейчас Папа работает. Лес и много-много диких  обезьян кабанов. Самое место для нашей Мерссской Божьей Твари.

Забытые эмоции.

 Катали нас сегодня на шашлыки от работы. Опять на те же пруды, что и в прошлом году, тем же составом, так что фотографии желающие могут посмотреть прошлогодние: в Сахнах ничего не поменялось. 
А меня вот сегодня настигло очередное озарение озверение. 
Это неправда, что евреев-алкоголиков не бывает. Просто они реже встречаются, чем в других народах.  Но встречаются, да. Вот такой и мне встретился. Мы с ним работаем. И поэтому вот такие выходные проводим вместе. Квасить товарищ начинает с самого утра, часам к девяти-десяти он уже готов. И вот тут-то ко мне наведывается  пущной зверек по имени песец...
 Нет, он ничего плохого мне не делал. Он просто пытался со мной общаться, по мере своих невеликих сил. Дружелюбно так общаться, как сотрудник с сотрудником. Только колбасит меня от этого общения не по-детски. Или, скорее наоборот, именно по-детски.
Отчим пил. Он ни разу в жизни не тронул меня пальцем. Он, как мог, пытался быть мне отцом, и в большинстве случаев, ему это удавалось. Я ему очень многим обязана, ему удалось вложить в мою голову капельку мозгов.Только когда он напивался, он очень любил поговорить "за жизнь"... Размеренно, понижая голос, с долгими паузами, многочисленными повторами одной и той же фразы - типичное "Вася, ты меня уважаешь? - Нет, Петя, я тобой горжусь". 
 В семнадцать лет я ушла из дома, а еще через восемь лет он с сестрой приехали на месяц в Алма-Ату. У нас он появился только пару раз, все остальное время он радостно квасил в другом месте, но от одного его присутствия меня била истерика - весь тот жуткий месяц. И еще пару месяцев я приходила в себя. Он уже давно умер, и я не вспоминаю о нем с ужасом или с неприязнью, только с благодарностью, что он был. В сущности, был он очень неплохим человеком, больным и несчастным, но добрым и умным.
Я так надеялась, что с его смертью все детские страшилки кончились.
 И надо же, хватило пяти минут разговора с сотрудником-алкашом, чтобы снова вернуться в мои четырнадцать, в перегар и трупный запах из унитаза, в бесконечные повторы "Как твоя фамилия?" и рассказ о Драйзере и его "Финансисте", в истерику-истерику-истерику...